Каким видят будущее Севастополя преподаватели и студенты Института развития города СевГУ, рассказал «Культуре» кандидат исторических наук, преподаватель кафедры «Архитектура и дизайн» СевГУ Алексей Тихонов.

Севастопольский университет и городской департамент архитектуры в конце сентября стали обладателями золотого знака Международного фестиваля «Зодчество-2022». Эта награда была присуждена в номинации «Развитие территорий и градостроительные решения».

— Какой фактор оказался решающим для победы?

— Мы представили на конкурс «Концепцию четырех городов» и попытались в ней сформулировать новый код города. Один из основных объектов нашей работы — Севастопольский театр оперы и балета. Он сейчас строится по проекту знаменитого австрийского архитектора Вольфа Прикса. Я думаю, что победой мы во многом обязаны ему. К тому же, Бюро Coop Himmelb(l)au, соучредителем которого является Вольф Прикс, разработало архитектурную концепцию культурно-образовательного кластера в Севастополе. Последний включает в себя театр оперы и балета, музейный комплекс и академию хореографии. Воплощает же этот проект в Севастополе ГК «Стройтрансгаз» силами АО «Арго».

— Новый код. А какие старые коды были у Севастополя?

— В разное время на месте Севастополя существовали абсолютно непохожие города, которые в силу исторических обстоятельств прекращали существование. У каждого из них был свой уникальный код, отражающий время, геополитику, культурную стратегию. Например, Херсонес — у него была своя система. С конца XVI века существовал совершенно другой город. А в 1783-м родился официально Севастополь — у него свой код. Это был город-форт, оторванный от «большой земли». Сюда можно было попасть только по морю, поэтому ждали атаки с моря. Основными элементами этого кода были крепости. Потом — примерно с 1870-го по 1939-й — был третий город, развернутый уже к людям. Появилась железная дорога, приморский фасад. И, наверное, этот город нам ближе всего сейчас. Он вписывал в себя и Черноморский флот, и дачи жителей, и музеи с театрами. Севастополь был тогда и своеобразным хабом, основное движение шло через него, а не через Симферополь. В 1939 году город закрыли, Севастополь стал военным городом. В результате нападения фашистской Германии Севастополь оказался разрушенным. Четвертая жизнь началась у него с 1945 года.

Современный же Севастополь — совершенно другой город. И эту новую реальность отражают здания культурно-образовательного кластера. Дело даже не в архитектуре, а в том, что это целая цепочка: музей, театр, академия формируют новый пласт культуры, генерируют совершенно новый поток людей. Они опять делают Севастополь своеобразным хабом. Потому что раньше люди приезжали на дневную экскурсию, а вечером уезжали. Теперь сценарий меняется, все будут приезжать на вечер. И это приведет к созданию гостиниц, инфраструктуры вечернего отдыха.

А когда наши необыкновенно красивые здания — театра оперы и балета, музея — появятся на каждой открытке, как это было с Эйфелевой башней и стеклянной пирамидой в Лувре, отношение к ним станет другим. Получается, что мы объединяем коды разных по эпохам и облику городов, а придуманные Приксом объекты органично вписываются в эту историю. Знаете, когда я рассказываю студентам о грядущей трансформации Севастополя, то объясняю им, что свойство гения — усматривать пространство будущего, которое пока не видит никто.

— Гений должен видеть будущее, а каким должен быть современный архитектор?

— Раньше это была мужская профессия, шовинистическая до предела. Сейчас среди архитекторов стало больше девушек. Так изменило отрасль появление Захи Хадид (ирако-британский архитектор и дизайнер, представитель деконструктивизма. — «Культура»). Вообще архитектор — это профессия большого «я»: я знаю, как это должно быть, я так вижу. Современные студенты настолько масштабные, что это «я» взращивать уже не приходится, наоборот, мы его иногда сдерживаем. Еще один важный фактор для архитектора — насмотренность. Сейчас ее легко приобрести. Преподаватели нашей кафедры, чтобы увидеть работы того же Прикса, искали жуткого качества перепечатки и дайджесты, на которых еще надо было что-то разглядеть. И при этом надо было учиться или в МАрхИ, или в других ведущих вузах. Создать архитектуру с нуля в обычном институте было практически невозможно. Современным студентам сегодня доступны альбомы, книги, интернет. Все есть для того, чтобы приобрести профессиональную насмотренность. Эти возможности привели к демократизации профессии — по линии регионального развития (появилось много образовательных проектов в сфере архитектуры) и по гендерной линии. Серьезным следствием этого будет повышение общего культурного уровня. Количество людей, которые будут обладать профессиональным видением и знанием, будет высоким. Это изменит всю матрицу, изменит и понятие плагиата. Сам Вольф Прикс рассказывал, что в его работах можно встретить элементы заимствования. Главное, чтобы это было понятно и транспарентно.

— Как не стать плагиатором?

— Мы говорили о насмотренности. У студентов-архитекторов с первых курсов начинается урбанистика. Они должны не только спроектировать сооружение, а вписать это здание в городской сценарий. Я призываю всех студентов заниматься аналоговым проектированием, но обязательно указывая, откуда взялся тот или иной элемент. Все это формирует у студентов представление, где, что и как органично выглядит, формирует понимание контекста. Всё это способствует их оригинальному мышлению.

Насколько важен контекст, я знаю по себе. Я сильно изменил мнение о памятнике Солдату и Матросу на мысе Хрустальном в Севастополе. В нашем городе сформировалось несколько негативное отношение к нему из-за псевдоисторического контекстного понимания: развернута не в ту сторону, напоминает «каракатицу» издалека. Такое народное, немного мифологическое отношение неизбежно влияло на восприятие скульптуры. Ее даже снести пытались. Но когда Вольф Прикс сказал о том, что Солдат и Матрос — памятник героям, у меня произошло переосмысление. Если сравнивать эту скульптуру с классической греческой композицией — это и есть памятник героям. Затем знакомый скульптор однозначно подтвердил, что это очень хорошая героическая скульптура. Профессиональное сообщество как раз воспринимает этот памятник положительно. И именно это отличает профессиональное сообщество от обывательского — видение и понимание контекста.

— Какие сейчас студенты?

— Умные, образованные, креативные. У них больше информационная база, что нас, как преподавателей, стимулирует тоже. По учебнику сейчас преподавать нельзя, да и невозможно. Например, на первом курсе у нас есть практикум по прикладной урбанистике. В течение полугода мы разбиваем студентов на команды, причем в команды входят не только архитекторы и дизайнеры, но и представители других профессий: садоводы, ландшафтные дизайнеры, гражданские и промышленные строители. Мы их учим, что они должны делать проекты исходя из принципа «думай глобально, действуй локально». Они исследуют местность, проводят социологические исследования, узнают историю и культуру этого места, чтобы потом проектировать уже с учетом этого бэкграунда. Мы стараемся из них вырастить творцов.

— Студенты местные?

— Много иногородних, в том числе и из Москвы, Санкт-Петербурга, где есть вузы с архитектурными факультетами. У нас есть для них очень важное преимущество, которое будет играть в перспективе серьезную роль. Севастополь — настоящий южный приморский город. Я думаю, что с точки зрения градостроительства и архитектуры наш город станет локомотивом развития всей страны. Исторически Россия была в значительной части северной страной. Сейчас тенденция меняется. И при всех прочих равных люди будут стараться жить на Юге и работать, если нужно, на Севере. До сих пор это упиралось в логистику и определенную транспортную недоступность Юга. А если есть транспортное плечо — самолеты, развитый железнодорожный и автомобильный транспорт, — жить можно на Юге, а работать, пусть вахтовым методом, на Севере. Не надо строить таких городов, как Норильск. Сейчас в северных районах возводятся комплексы, рассчитанные на вахтовый метод работы: легкие, модульные конструкции, недорогие с точки зрения и строительства, и эксплуатации. И вот этот южный вектор развития формирует запрос на общественные пространства. Люди больше проводят время вне домов, главное, чтобы было куда пойти. Я считаю, что современный спрос на южные города будет расти. В Крыму можно построить пару современных городов с нуля.

— Архитекторы СевГУ работают над какими-нибудь футуристическими проектами?

— Мы думаем об этом. Пока кафедра архитектуры и дизайна совместно с СевГУ инициировали написание масштабной работы «История градостроительства и архитектуры города Севастополя». За основу мы возьмем представленную на фестивале «Зодчество-2022» «Концепцию четырех городов». Книга станет основой образовательной платформы для подготовки наших специалистов. Мы постараемся собрать все градостроительные планы и архитектурные достижения разных эпох. Ведь масса интереснейших документов еще не введена в оборот. И как раз фестиваль стал фактически площадкой для презентации и защиты концепции этой книги. Сейчас студенты вместе с нами подходят к более глубокой проработке материала, мы начинаем все историко-морфологические слои закладывать в ГИС (геоинформационные системы. — «Культура»), будем заниматься реставрацией и реконструкцией. В этой книге мы хотим объединить все наши научные направления. Будет там место и для экскурсионного направления. Есть идея делать экскурсии по историческим слоям, например по античному слою. Лучший способ сохранения — это благоустройство территории вокруг объекта. Это также могут делать наши студенты, но уже с пониманием общего контекста, который мы прививаем им.

Мы в начале большого пути, работы хватит на десятилетия. Сейчас мы зажгли первый фонарик, и уже студенты продолжат всю эту работу. А если смотреть глобально, то, учитывая южный вектор развития страны, сюда будет стекаться население. Жить и отдыхать.

— Каким будет Севастополь?

— Севастополь я вижу лет через тридцать именно таким — южным мегаполисом, с населением не меньше миллиона, в котором есть метро и активно используются подземные пространства. И еще я вижу связку между такими субцентрами, как Балаклава, Байдарская долина, Верхнесадовое. Еще я очень надеюсь, что удастся изменить направление развития Фиолента. У него, на мой взгляд, должна быть очень ярко выраженная ландшафтная концепция, с парковой и прогулочной частью. Бизнес-центр я вижу на Северной стороне. А вот центр города надо сделать исключительно пешеходным, историческим, культурным. И строящийся культурно-образовательный комплекс, уверен, станет его ядром.

Фотографии предоставлены Алексеем Тихоновым.

Источник: Газета "Культура"